Названия парка не скажу. И геолокации не выдам. Кому нужно — сам найдёт. Хотя без приглашения туда не попасть. Я, например, проделал путь в тысячи километров, ощутив необходимость прогуляться зимним московским парком. Непременно вечером. И, чтоб обязательно снег. Хотя во сне, в котором я и получил приглашение, меня уверили, что он будет. В общем, ничего толком не сумев объяснить жене, я взял минимум вещей и билет в столицу доисторической Родины, благо визы теперь не требуется. Москва встретила меня удивительно вежливыми таможенниками, дружелюбными таксистами и знакомой с детства, приятной суетой предпразничного города. Переночевав в гостинице, я отправился на экскурсию по центру и подумал о том, что ни телевидение, ни интернет не могут передать удивительно близкую мне атмосферу города. «Ну да» — вдруг вспомнилось — «Я же здесь родился…» Стемнело рано и я отправился на метро к заветному парку. Вырвавшись на волю из подземного царства, невероятным образом не запутавшись в схеме станций и не будучи раздавленным толпой сосредоточенных хмурых пассажиров в час пик, я с наслаждением вдохнул вечерний воздух и направился к цели моего визита. Это был один из старейших московских парков, неоднократно описанный в известных и не очень повестях и романах, тихий, несмотря на близость к центру, мало освещённый фонарями и почти безлюдный в это время. В принципе, если не считать меня, то совсем безлюдный. Войдя на одну из центральных аллей, я точно увидел место, где мне предстояло свернуть на малозаметную тропинку. Оно было обозначено ржавым флюгероподобным указателем, на котором свежей люминесцентной краской было выведено: «Сюда». Искрящийся в лунном свете снег был вытоптан чьими-то лапками, нога человека давно не ступала сюда. Углубившись в чащу кустарника я вышел на небольшую полянку, посреди которой возвышалось старое разлапистое дерево. Его нижние ветви, выше человеческого роста, располагались строго по сторонам света. У основания той, которая указывала на север, сидел кот. — Кс-кс — позвал я. Левая бровь усатого удивлённо поползла вверх, а жёлтый глаз уставился прямо в мою переносицу. — Я прощу Вам эту фамильярность — произнесло животное глубоким низким голосом, без малейшего намёка на интонации Табакова или Калягина. Я внутренне собрался. — Простите, я ожидал, что Вы говорящий, просто не был уверен… Как к Вам обращаться? Мой визави рассмеялся достаточно благосклонно. — Это Вы «говорящий»! А я — вещий. Обращайтесь ко мне по имени — Кот. «Зверь, именуемый Кот» — некстати вспомнил я Соловьёва. — Очень приятно, а я… — Мне известно Ваше имя. Как и то, что Вы собрались написать новогоднюю новеллу про кота. — Это так. Но зачем же Вы меня позвали? — Как зачем? Посмотреть на Вас. Вы же обратились внутренним взором к образу кота, вот и я обратился к Вам. Вы — смотрите на нас, а мы — на вас. — Кто это «мы», «вы»? И почему вы на нас смотрите? Кот прочёл мне лекцию, достойную филфака МГУ, об архетипах, сакральной природе творчества и взаимовлиянии мира сказочного и реального. Жаль, описать всё в подробностях не разрешил. Только некоторые детали. Как консультировал Пушкина, Булгакова, множество народных сказителей и некоторых современных авторов. Почему важно правильно описывать внутренний мир котов, не опошляя, но и избегая божественного статуса. Про симбиотическую связь его соплеменников с человеком рассказал. И о том, что люди, кормящие котов, улучшают карму. Собственную, в том числе… Я не заметил, как в летит время и с сожалением понял, что наша аудиенция заканчивается. — А о чём же мне писать новеллу? — спросил я. — Да хоть о нашей встрече. Но в общих чертах. У Вас получится! — улыбнулся он. Увидев эту улыбку, меня осенило. — А можно последний вопрос? — Задавайте, друг мой. Кратко. — А Вы… эээ… «консультировали» только отечественных авторов, или зарубежных тоже? — Разве упомнишь? — его улыбка стала ещё шире. — Тут много, кто бывал… Прощайте, мсье, не забивайте себе голову ерундой! — и он растаял. Только такая знакомая улыбка ещё какое-то время парила в морозной ночной тиши…
