Варкалось. Хливкие шорьки
Сидели на траве.
И стрекотали зелюки,
Кайфуя во дворе.
Безумный чай, Дантесов ад,
Мы вышли со двора,
О, бойся бармаглота, брат,
Сказала мне сестра.
Вот через площадь мы летим —
Взы-взы стрижает меч,
А в пирамиде — исполин,
Ну, брандошмыг, сиречь.
Из зала в зал переходя,
Там движется народ,
Блюдя посты, к всеночной бдя,
Слабинки не даёт.
Медведи выстроились в ряд,
Он часто их менял,
А сам, хоть был тому не рад, —
Регалий не сдавал.
Я так устал от этих лиц
И мне шепнул Дали:
Здесь не модерн — сюрреализм,
В Израиль, брат, вали.
Я зря геройствовать не стал
И вскоре был таков,
Покинув край холодных скал,
Шорьков и зелюков.
За мной, недале, как вчера,
Сюда слетелись все,
Явив свой вежливый оскал,
Мацу моча в росе.
Заложников меняли на
Шматы Святой земли,
Такие, видно, времена —
Иначе не могли…
Осанну слыша ветврачам
Из президентских уст,
Себе подумал сгоряча —
Наверняка напьюсь.
Открыло мне бутылки дно
К утру, часам к шести,
Что мы живём уже давно
На острие кисти,
А та, в мозолистых руках
Уставшего Творца,
Картину пишет впопыхах
Ужасного конца.
И Мастер нас, не пощадив,
Разносит по холсту
Под незатейливый мотив
«На маленьком плоту…»